Всего фото в этом сете: 4. Нажмите для просмотра.
Клепец - охотничья ловушка.
В августе - сентябре начиналась охота на лося. Охотник выслеживал зверя и гнал его иногда по 4 - 5 дней , пока не приближался на расстояние выстрела. На сухих болотах и островах лося добывали самострелами. Добывали лося и старинным коллективным способом - загородками и ямами, устраиваемых на путях миграций животных. Манси строили длинные изгороди ( до 70 км ), в две жерди. В изгороди оставляли несколько проходов. По обеим сторонам прохода настораживались самострелы с длинными стрелами и наконечниками в виде ножей. При проходе лося, стрелы попадали ему между лопаток. Иногда удар был настолько силен, что пробивал грудную клетку животного насквозь. Иногда в проходах выкапывали глубокие ямы, устанавливая на дне колья с ножами, и тщательно маскируя все хворостом.
Изредка промышляли медведя. Добывали его артелью в берлоге рогатиной и ружьем, или использовали специальные ловушки. Добыча медведя сопровождалась "медвежьим праздником".
Всего фото в этом сете: 5. Нажмите для просмотра.
До недавнего времени у хантов и манси бытовали ручной лук и самострел. Лук самострела делался из цельного дерева. Ручной лук был сложный: склеивался из двух полос дерева: внутренняя делалась из кедровой "крени", а наружная - из березы. Склеенные полосы оборачивались полосками вываренной бересты. Тетиву делали из крапивы или конопли; для этого обматывали тончайшими берестяными полосками. Длина лука была приблизительно 2 м., стрелы длинной 0,5 м.
Разные типы наконечников: развилкой - на уток, копьем - на медведя и выдру, неглубокой развилкой и в виде ножа - на лося, с зубцами - на рыбу и т.д. Наконечник вклеивали в древко серой и обматывали ниткой, оперение делали из пера орла или ястреба.
К древнему оружию обских угров относится копье с наконечником в виде двухсторонне заточенного ножа и рогатина.
На фотографиях изображены:
Охотничий пояс с ножнами. Конец XIX в. Ханты.
Предметы охотничьего снаряжения лук в чехле, колчан, стрелы.
Ружье охотничье. Конец XIX-начало XX в.
Семь различных остяцких стрел. Конец XIX-начало XX в.
Черкан на горностая (дерево).
У этого зверя множество имен — иносказательных, «зашифрованных», само название его – табу, усвоенное с детства. Ему поклоняются, его опасаются, его почитают как родственника. Имя его – МЕДВЕДЬ.
Каждый народ, делящий с ним свою территорию, целый пласт своей культуры посвятил этому опасному соседу. Устраиваемые в честь зверя Медвежьи праздники крайне разнообразны. Особенно сложную структуру медвежий праздник имеет у обских угров – хантов и манси. Это яркое, красочное, многожанровое действо, увлекательное зрелище и в то же время древний обряд.
Всего фото в этом сете: 8. Нажмите для просмотра.
От снега становятся белыми не только волосы, но и ресницы. Над заснеженной поляной взлетают в небо многочисленные снежки. Так начинается Медвежий праздник у народа манси.
Охотятся на медведя поздней осенью, чтобы сохранить мясо до Нового года. Тушу медведя с головой и лапами привозят в деревню на оленьих нартах, и о своем приезде охотники извещают пятью или семью выстрелами. Вот топот оленьих копыт слышен все ближе, ближе, и наконец подкатывают к крыльцу нарты. На них красуется клыкастая медвежья туша. Встречающие обсыпают ее — и охотников тоже! — снегом, а затем голову медведя помещают на лапы и укладывают в амбар. Глаза зверя закрывают серебряными монетами.
Праздник проводится обычно в доме охотника, убившего медведя. Если был убит самец, праздник продолжается пять дней, если самка — четыре.
В обыкновенном мансийском доме народу собирается множество. Все участники праздника, заходя в дом, кланяются медведю, подходят к нему и целуют ему лапу. Только после этого все чинно рассаживаются на скамейки. А те, кто не попал в дом, смотрят в окна. Перед медведем поставлено угощение — мясо, сало, хлеб и водка.
В дальнем углу дома стоит «священный» стол, на котором и лежит медвежья голова, украшенная разноцветными лентами и бисером — даже в ушах у нее висят серьги! Перед нею ставят блюдце с курящимся берёзовым наростом для обряда очищения.
По тайге летают сказки,
По тайге легенды бродят,
Как охотники медведя,
Встретив, хитростью «низводят».
В деревнях расскажут манси,
Как медведя «опускают».
Но никто сказать не смеет,
Что медведя — убивают...
«Низведен» медведь, «опущен»,—
Он поддался ненароком,—
Голова его большая
На столе лежит широком.
И тогда его мужчины
Как героя восхваляют,
Духом леса называют,
Куньей песней развлекают,
Птичьей пляской провожают.
Всего фото в этом сете: 7. Нажмите для просмотра.
Постепенно праздник превращается в театрализованное представление. «У-ку-лу-лу!» — раздается вдруг совсем неожиданно. Это прибежали участники представления. На их лицах берестяные маски с длинными-предлинными носами. Над узкими щелочками глаз — длинные ресницы и брови. Такая маска называется саснел. Этим же именем зовутся и владельцы масок. Саснел может говорить все, смеяться и потешаться над всеми присутствующими, даже над медведем. У него ведь лицо не человеческое, а берестяное. А береста все выдержит! Часто к таким маскам приделывают бороду и усы из шерсти.
С одного края стола сидит Охотник, который привел Лесного Духа к людям. На другом краю восседает Кастан-хум — своего рода распорядитель на празднике, тамада. Ударит он в бубен — люди пускаются в пляс; слово молвит — все тут же замолкают, слушая сказания волшебной старины.
Всего фото в этом сете: 5. Нажмите для просмотра.
Давным-давно, когда люди еще не умели добывать огонь, медведь со своим отцом Торумом любили смотреть с седьмого неба на землю. Они видели, что там происходят очень интересные превращения: земля время от времени меняет свой наряд с белого на зеленый. И молодой медведь стал просить отца, чтобы тот разрешил ему спуститься на землю и прогуляться по ее просторам.
Дважды старый медведь отказывал своему сыну, а в третий раз согласился и спустил сына в люльке с неба на землю. Очутившись на вожделенной земле, медведь стал гулять по ее просторам и любоваться ее красотой. Но вскоре он почувствовал голод и стал проситься обратно на небо. Однако отец сбросил ему с неба лук, стрелы и огонь и повелел жить на земле: самому добывать себе пищу и творить суд над теми, кто совершает зло. Если же сам медведь поступит несправедливо, тогда человек учинит суд над ним.
Молодой медведь не послушал предупреждений отца и натворил много бед на земле. Тогда один из семерых братьев-охотников убил его и забрал у него лук, стрелы и огонь, которыми с тех пор и стали пользоваться люди…
Танец, рассказывающий историю медведя, заканчивается. Наступает пора виниться перед убитым зверем. Вот перед медвежьей головой появились три старика. Взявшись за руки и плавно раскачиваясь в такт музыке, они начинают петь историю медведя. Голоса певцов то поднимаются ввысь, то опускаются на землю и звучат низким тоном, как будто ревет он — Хозяин-медведь. Старики поют о том, что помнят о небесном происхождении зверя и величают его «Он», а не медведем. Они помнят, что Он — предок людей, а живущего в лесу брата нельзя убивать. И рассказывают они, что «не убили» его, а «низвели», иначе Он обидится. И если люди все же «низведут» медведя, то произойдет это случайно, а за кровь они готовы извиниться перед головой.
В этот момент появляются два других охотника, которые подтверждают слова своего товарища. Они в легких малицах, подпоясанных поясами, на которых висят зубы медведя и большой острый нож. В руках у них ружья. «У-ку-лу-лу!» — пляшут пальцы на музыкальных струнах. Вертятся берестяные маски, скачут, пляшут, размахивают руками, будто птицы крыльями, — это они исповедуются перед медведем во всех своих бедах и горестях. Взгляды присутствующих людей поневоле обращаются к лапам и когтям зверя.
Всего фото в этом сете: 9. Нажмите для просмотра.
Ведь у манси считается, что если солжешь перед зверем — то не избежать тебе его когтистой лапы. А уж если скажешь перед ним правду (то есть развеселишься в пляске), в медведе проснется Добрый дух прозрения. По представлениям манси, человек со смертью не исчезает бесследно, а превращается в животных, растения, деревья и цветы. Не случайно поэтому самый ответственный момент праздника — пробуждение медведя Вортолнута («В лесу живущего»).
После этого начинается настоящий карнавал. Фигуры в берестяных масках скачут, вертятся, подпрыгивают, изображая то охотника, ставящего на зверя капкан; то рыбака, вытягивающего из реки сеть, полную рыбы; то незадачливого рыболова, провалившегося в полынью
Всего фото в этом сете: 5. Нажмите для просмотра.
На фотографиях показаны маски сделанные на "Медвежий праздник".
Карнавал выплескивается во двор, где в котлах над костром варится оленина. А медвежье мясо будет вариться только через день или даже два в большом чугунном котле. Его разделывает сам хозяин праздника, и только иногда он приглашает на помощь своих близких родственников.
Мясо нельзя откусывать, его отрезают ножом маленькими кусочками. Голова и сердце медведя считаются священными — их вообще нельзя есть никому. Кости обязательно оставляют целыми. А сваренную целиком голову перевязывают и хранят на верху дома или в амбаре. Это тоже связано со стремлением к возрождению зверя.
В конце праздника иногда разыгрывают сценки с «лисой», которую надо выкурить из дома. Вертится она вокруг «священного» стола, никак не хочет уходить. И тогда шаман поджигает спичкой ее соломенный хвост. Она начинает бегать по дому из угла в угол, тем самым очищая его огнем. Потом «рыжая» выскакивает во двор, где представление продолжается.
Скачут «олени» в розовых платьях, пританцовывает «лось» в красной шелковой рубахе, «охотники» натягивают свои тугие луки. И озаренная светом костра на все это шумное веселье задумчиво взирает вынесенная из дома медвежья голова.
ГТРК "Югория" 2008.
Сюжет о событиях, произошедших в Ханты-Мансийской Автономном Округе- Югре в начале 30-х.
Предыстория:
Коллективизация, ликбез, раскулачивание, репрессии докатились
до самой Сибирской глубинки. Несколько сот представителей коренных
многочисленных народов севера- ханты и манси, устроили мятеж.
Словно индейцы из фильмов- вестернов они стали убивать
"бледнолицых" (так они называли тех кто пришел заставлять их вступать в совхозы и рыбконторы).
Десятки сотрудников НКВД, врачи, учителя, директора совхозов и колхозов лишились скальпов.
Отношения в семье ханты регулировались строгими правилами, которые женщина должна была неукоснительно соблюдать. Ей запрещалось переступать через вещи, принадлежащие мужчине, надевать его одежду, садиться в мужские нарты. Система жестких правил должна была оградить женщину от мира духов и умерших, регулировала ее отношения с родственниками. Согласно этике семейной жизни женщины-ханты прикрывают лица от мужчин – родственников мужа, его отца и старших братьев. Входя в дом, где находится родственница, мужчина предупредит ее о своем появлении легким покашливанием, и за доли секунды до того, как он войдет, женщина сдвинет платок глубоко на лицо. Она не откроет его до тех пор, пока мужчина находится вблизи. В период культурной революции первой половины прошлого века партийные и комсомольские вожаки организовывали собрания, на которых побуждали женщин отказаться от древнего обычая прятать лицо. Однако традиция оказалась сильнее идеологии. Даже проучившись какое-то время в поселковом интернате, вернувшись домой в традиционную обстановку и выйдя замуж, молодая женщина будет соблюдать те правила, которым следовали ее прабабушки.
Разделение обязанностей на мужские и женские тоже продолжает сохраняться. Во время интервью они обычно сами обращают внимание на то, какая работа является традиционно мужской, а какая – женской. Когда умышленно был задан нелепый, с точки зрения ханты, вопрос о том, приходилось ли ему выделывать шкуры, в ответ раздался искренний смех: это женская работа, и ни один из опрошенных мужчин не занимался этим ни разу в своей жизни.
Разделение обязанностей на мужские и женские тоже продолжает сохраняться. Во время интервью они обычно сами обращают внимание на то, какая работа является традиционно мужской, а какая – женской. Когда умышленно был задан нелепый, с точки зрения ханты, вопрос о том, приходилось ли ему выделывать шкуры, в ответ раздался искренний смех: это женская работа, и ни один из опрошенных мужчин не занимался этим ни разу в своей жизни.
Даже территория стойбища и само жилище условно разделяется на мужскую и женскую части. Передняя часть дома, хозяйственные постройки, лабазы для хранения продуктов и одежды, печь для выпечки хлеба и место рубки дров считается территорией женской трудовой активности. Пространство за домом и место, где мужчина занимается строительством, считается его территорией, при этом пространство за домом, как и внутри дома у стены, противоположной входу, является священным и запретным для женщин детородного возраста.
И если в начале беседы женщины, как правило, категорически заявляли, что они не охотятся, то потом кто-то вдруг вспоминал, как мать или тетя однажды подстрелила лося, когда мужчин не было дома. Мужчины ханты вспоминали, что им приходилось встречаться с женщинами, которые сами охотились на лося, иногда уходя из дома на несколько дней. Правда, в этих случаях семьи, как правило, были неполными, женщины либо были разведены, либо не имели детей.
Что касается окончательной разделки, заготовки и переработки продуктов промысла, это было исключительно занятие женщин. Все работы проводились на стойбище или недалеко от дома. Редкая женщина уходила больше чем на день из дома, и то, если это было необходимо для снабжения семьи. Кости тоже сохраняли, и весной, когда семья испытывала недостаток пищи, они шли в оборот. Одна из женщин вспоминала времена своего детства в начале 1960-х: "Раньше кости собирали в мешки, а весной мать колола их на мелкие кусочки и варила примерно целый день. Это для вытапливания жира. Очень вкусный он. Кололи кости так: мать ставила топор лезвием вверх, на руку что-нибудь надевала, и клала кость поперек лезвия топора, а сверху ударяла молотком и колола на мелкие куски, величиной с полпряника. Когда жир сварится, его подавали к чаю".
Однако охота и рыбалка не всегда бывают удачными – природа не дает гарантий, и полагаться на то, что добыча всегда будет хорошей, не приходится. Кроме того, все обеспечивающие северян продуктами питания промыслы носят сезонный характер, и все усилия должны быть затрачены на то, чтобы успеть добыть их в необходимом количестве.
Существенные природные колебания численности видов животных привели к тому, что в системе жизнеобеспечения обских угров всегда высока была роль создания значительных продуктовых резервов.
Исследование, проведенное в 2000 году среди Сургутских ханты в бассейнах рек Пим и Тромъеган, показало, что женщины не только играют ключевую роль в процессе создания пищевых резервов, но и активно участвуют в снабжении семьи продуктами охотничьего и рыболовного промыслов. Они обеспечивают тот необходимый минимум, который помогает семье выжить в неблагоприятные в промысловом отношении сезоны. Не удивительно, что военные конфликты, столь частые между предками ханты в первой половине второго тысячелетия, происходили с целью захвата лучших промысловых угодий, оленьих стад и... женщин. Возможно, они ценились помимо прочего и потому, что создавали и поддерживали резервы пищи в то время, когда сокращение поголовья крупных промысловых животных - дикого оленя и лося (главного объекта охоты) - стало уже очевидным. Героический эпос южных ханты описывает походы богатырей за невестами, жестокие битвы за "златоглазых бровастых дочерей мужей полуденной страны", как тогда назывались девушки-ханты в народных сказаниях и песнях. Пять братьев из былины про богатырей города Эмдера, записанной С.К. Паткановым на Конде в конце XIX века, отправились за красавицей невестой. Четверо из них не вернулись домой после схватки с ее братьями, произошедшей также из-за женщин. И хотя нельзя полностью исключить, что хантыйские богатыри пленились необыкновенной внешней красотой женщин, по мнению этнологов, она не имела первостепенного значения. При выборе невесты основное внимание уделялось ее работоспособности, выносливости, мастерству, рукоделию.
И в далеком прошлом, и позднее при создании семьи манси руководствовались принципами чисто человеческих потребностей: выбирали себе жену по деловым качествам самой девушки (или женщины), а также ориентировались на ее родителей: от хороших родителей – хорошие дети (по тому же принципу выбирали при сватовстве и супруга-мужа). На мать-северянку ложилась большая ответственность: она должна была выдержать тяжелый домашний труд в суровых условиях Севера, поднять на ноги детей, сформировать из мальчика будущего северянина-охотника, а из девочки – будущую мать-северянку, которая была бы в состоянии продолжить свой человеческий род (муж же ее – добытчик пищи и одежды из природы, она – хранитель очага, тепла, уюта и благополучия в доме).
В фольклоре народа манси говорится о том, кто и в какую эпоху проявлял активность при создании семьи для продолжения человеческого рода. В сказке-сказании "Черный и рыжий звери Мошнэ и Порно" (МошнЭг ПорЮ| сэмл уиг, выгр уиг) сказывается, что женщины – и только они – участницы организации и сохранения семьи – это явная эпоха матриархата. Хороший муж достается морально честной, чуткой, внимательной девушке. О другом способе создания семьи говорится в сказке-сказании "Муж и жена Касыр" (КЯсыр Экваг ойкаг), где отражен этап перехода от матриархата к патриархату: девушка с явным намерением найти себе мужа отправляется в путь, находит его. Мужчина вежливо предлагает ей связать судьбу с ним. Но быть женой для него может быть только добрая, послушная и честная в поступках девушка, дурная погибает.
О таком случае говорится в сказании "Сыновья Усын, Отыр Ойки и Тонтон Ойки" (Усын. Отыр Ойка. Тонтон ойка пыгыг).
Нельзя не сказать о возможном воровстве будущей жены, приобретении ее посредством ловкости, а иногда и обмана. В этом случае власть и сила на стороне мужчины, что свидетельствует уже об эпохе патриархата. И последний способ создания семьи – сватовство. Он отражает ту ступень общественного развития, когда люди стали более или менее состоятельными. За определенную цену, по договоренности, мужчина может купить себе жену. По-видимому, тут отражена эпоха распада патриархального уклада жизни. В фольклоре в эту пору упоминаются русские цари, купцы, т.е. отражается эпоха контактов с русскими торговыми людьми и богатырями, вероятно, воинами как с той, так и с другой стороны.
В конце XIX – начале XX века у ханты и манси существовали фратрии и роды. У северных ханты и манси под фратриями подразумевалось две группы: Пор и Мось. Члены одной фратрии считались кровными родственниками и вели свое происхождение от одного мифологического предка: у Пор предком считался медведь, у Мось – женщина Калтась, которую чаще представляли в виде зайца или гусыни. У каждой фратрии был свой собственный центр: селения на Оби, которые считались местом, где обитали тотемы. В отличие от манси у восточных ханты было три группы, которые носили название Лося, Бобра, Медведя.
Размеры ненецкой семьи были различны. Встречались большие семьи в десять, пятнадцать и более человек, с общим хозяйством под единым руководством главы семьи. Господствующими были патриархальные отношения, связанные с рядом правовых отношений и запретов религиозного характера по отношению к женщине.
Встречались ненцы, имевшие три, четыре жены: в большинстве случаев они были достаточно зажиточны,
имели возможность уплатить выкуп (калым) за каждую жену. Калым выплачивался роду оленями (до 200 голов), лисьими и песцовыми шкурками и т.д. Невеста, в свою очередь, приносила в приданное хозяйственную утварь, нарты, одежду и оленей. Олени, полученные в приданое, составляли, как и их приплод, собственность жены и в случае развода оставались у нее.
| QUOTE |
| Основой мансийского общества были семья и поселок, который у манси называется сорт. Семья была патриархальной: главой семьи считался мужчина, счет родства велся по мужской линии. Дети при разводе оставались у отца. Однако женщина обладала в семье относительной свободой, имела возможность развестись. У народа манси бытовал культ женщины-родоначальницы. Семьи были большими (из нескольких брачных пар) и малыми (из одной пары), брак патрилокальный (от лат. pater – отец, locus – место, когда жена уходила в группу мужа), сохранялись также явления пережиточной матрилокальности (от лат. mater – мать, locus – место), то есть какое-то время муж мог жить в семье жены. |
то есть получается,что для продолжения рода они могли меняться жёнами?
| QUOTE (Vassalina @ 01.12.2010 - время: 21:47) |
| то есть получается,что для продолжения рода они могли меняться жёнами? |
Именно так оно и было!
Такой тип семейных отношений (из нескольких брачных пар, или когда жена уходила в группу мужа) был весьма распространён не только у хантов и манси, а почти у всех народов, которые вынуждены были проживать в экстримальных условиях, например ненцы и чукчи.
Бездетность считалась величайшим несчастьем и служила существенным поводом для развода.
Взрослые сыновья часто не отделялись от родителей и продолжали вести общее с ними хозяйство. В случае смерти отца мать переходила на попечение одного из сыновей и пользовалась в семье большим авторитетом. В случае смерти родителей ребенок переходил в чум деда и бабки или других родственников.
Определенные традиции были выработаны и в отношении традиционных форм воспитания детей, в том числе полных сирот – еваку.
Как уже отмечалось, оставшихся без родителей детей воспитывали родственники, а иногда – совсем чужие люди. Следует отметить возможность передачи ребенка на воспитание в другую семью. Если это касалось девочки, то глава принимающей семьи приобретал право распоряжения ее дальнейшей судьбой и, соответственно, калымом. В то же время в чужую семью на воспитание могли отдаваться и мальчики, что считалось особенно выгодным для обеих сторон, в случае если принимающая семья была обеспеченной и не имела много детей. Многодетные семьи всегда были в большем почете, нежели малодетные. Присутствие в семье сыновей значительно повышало ее престиж в целом. Социальный статус семьи как коллектива в прошлом, очевидно, считался более приоритетным, нежели имущественный.
| QUOTE (maboga @ 04.12.2010 - время: 21:26) | ||
Именно так оно и было! Такой тип семейных отношений (из нескольких брачных пар, или когда жена уходила в группу мужа) был весьма распространён не только у хантов и манси, а почти у всех народов, которые вынуждены были проживать в экстримальных условиях, например ненцы и чукчи. |
то есть чтоб выжить,они таким образом плодились..получается ,что у них было мало женщин
| QUOTE (Vassalina @ 04.12.2010 - время: 23:46) |
| получается ,что у них было мало женщин |
Интересный вопрос!
Затрудняюсь пока на него ответить. 
, но думаю, что как бы там не было, главной задачей являлось - всё же оставить как можно больше потомства.Продолжим.
Социальный статус мужчин и женщин в семьях лесных ненцев, проживающих на территории ХМАО, (о них подробнее расскажу чуть позже) особо не подчеркивается.
Женщины и девочки лесные ненки могут участвовать в устраиваемых семьей жертвоприношениях (с принесением в качестве жертвы оленя), знать и трогать содержимое священной нарты, проверять и ставить сети и ловушки, охотиться с ружьем на дичь и белку. Их поведение несколько отлично от поведения тундровых ненок, более строго соблюдающих все известные запреты. Очевидно, что в прошлом замужние женщины – лесные ненки в однонациональных семьях обладали определенным правом "голоса" и могли участвовать в принятии различных решений. Сегодня, например, зачастую можно видеть случаи, когда лесные ненки открыто "командуют" своими мужьями. В целом в ненецких семьях за замужними женщинами сохраняется более высокий статус, нежели, например, за женщинами-женами в семьях ханты. Возможно, что истоки такой проявляющейся в их социальном положении двойственности следует искать не только в смутных представлениях лесных ненцев о матери-прародительнице всего живого Земле, пережитках материнского рода и существовании у них в прошлом женского шаманства, чего, например, не отмечено у обских угров. На наш взгляд, определенная психологическая подпитка и обусловленность их своеобразного поведения (статуса в целом) может исходить также из менее строгого характера отчасти соблюдаемого женщинами обычая избегания, предписывающего закрывать от посторонних мужчин (в том числе не являющихся их родственниками по мужу) не часть лица, как у обских угров, а ступни и лодыжки. Последнее обстоятельство, очевидно, не только дает возможность лесным ненкам вести себя достаточно свободно, но и указывает дополнительно на разность культурных традиций их с обскими уграми.
Среди лесных ненцев к весьма редким явлениям относятся сегодня разводы, хотя в прошлом при необходимости женщина могла оставить своего мужа и вернуться к отцу. Выплаченный за невесту калым в этом случае должен был возвращаться назад, так приданое являлось личной собственностью молодой женщины. При недовольстве мужа женой и возврате ее в дом отца ни калым, ни приданое не возвращались. Подобный порядок разводов у лесных ненцев был тождественен в прошлом во многих чертах с правилами разводов, применявшимися у северных ханты.
Сегодня обычные правила распространяются на сферу семейно-брачных отношений. Причем они предусматривают не только порядок решения вопросов имущественного характера, в том числе связанных с наследованием, но и устанавливают выбор традиционных форм брака как наиболее предпочтительных. Поэтому, несмотря на то, что молодежь в последние десятилетия одновременно с некоторыми традиционными элементами свадебного обряда проводит официальную регистрацию брака, наиболее привычными для представителей пожилого и часто среднего поколения остаются все же неофициальные браки. В этом плане весьма показателен случай, когда семья лесных ненцев, имевшая четверых детей и прожившая в браке около тридцати лет, все же решилась оформить свои отношения официально.
Говоря о правилах выбора брачного партнера у коренных малочисленных народов, нельзя не сказать об этнически смешанных браках. В прошлом такие браки были редкостью. Например, чтобы жениться на русской девушке, необходимо было принять христианскую веру, венчаться в церкви, хотя и после совершения актов крещения эти народы оставались верны старой вере. Взять русскую жену к себе в тайгу или в тундру, в хозяйство со столь специфическим укладом было почти невозможно.
В годы советской власти численность пришлого населения в округе постоянно увеличивалась в связи с его промышленным освоением.
Но особенно большой приток молодежи был связан с началом освоения газовых месторождений. Это повлияло на увеличение числа этнически смешанных браков в городах и крупных поселках.
Лесные ненцы
Всего фото в этом сете: 7. Нажмите для просмотра.
На территории ХМАО проживают только лесные ненцы.
Самоназвание лесных ненцев — нещанг ("человек"), старое название — казымская или кунная самоядь. Название пян хасова ("лесные люди") дано им тундровыми ненцами.
Традиционные районы проживания — верхнее и среднее течение реки Пур, увал Нумто от верховьев рек Казым, Надым, Пим до верховьев реки Аган. По антропологическому типу принадлежат к уральской переходной расе. В настоящее время насчитывается около 2000 лесных ненцев, большая часть которых проживают в ХантыМансийском автономном округе. Родственные народности: тундровые ненцы, энцы, нганасаны, селькупы. По своей культуре и языку лесные ненцы во многом близки с северными и восточными ханты. Территория расселения лесных ненцев археологически почти не изучена. Первым достоверным упоминанием о лесных ненцах в русских письменных источниках являются сведения о военной экспедиции 1602 г. казачьего атамана Богдана Чубакина к самоедским князьям Акубе, Скамче и Салыме с жалованным царским словом и предложением платить ясак. Однако и после этого контакты лесных ненцев с русскими были редки и ограничивались встречами на сугланах (ярмарках) в Сургуте. Лесные ненцы долгое время оставались неизвестными ученым. В конце XIX в. сенсационно прозвучало "открытие" профессором А.И. Якоби в глубинной тайге Приобья народа няхсамарях. В течение двух десятилетий о затерянном племени велись дискуссии, пока не выяснилось, что речь идет о казымских (кунных) самоедах.
Ввиду ограниченности внешних контактов, в том числе и торговых, хозяйство лесных ненцев было натуральным и сохраняло архаичные черты.
Еще несколько десятилетий назад для рыбной ловли иногда использовались плетенные из ивового лыка сети и невода, а в качестве грузил употреблялись куски мамонтовых ребер и оленьих черепов. Рыболовство осуществлялось с помощью запорных сооружений на небольших речках, а также сетевой ловли и неводьбы на проточных озерах.
Всего фото в этом сете: 7. Нажмите для просмотра.
Оленеводство лесных ненцев характеризуется незначительным размером стад (от 10 до 300), полувольной системой выпаса с использованием деревянных заграждений (коралей) и дымокуров. Домашние олени обеспечивали транспортные нужды и частично потребности в пище. Важное значение имела охота в зимневесенний период на дикого оленя и лося посредством засек или загоном. Осенью, весной и летом охотились на боровую и водоплавающую дичь. Для добычи пушного зверя (соболя, лисицы, росомахи) применяли капканы, черканы и слопцы. Белку промышляли с помощью лука и стрел. Традиционным жилищем лесных ненцев является чум (мят) — каркасная конструкция из 2540 шестов и покрышек (нюков) из оленьих шкур (зимой) и бересты (летом). Оленеводческое стойбище обычно состоит из одногодвух чумов и хозяйственных построек — навеса для хранения вещей (ныр), печи для приготовления хлеба ("нянь мят" — "хлеба дом"). Традиционная одежда и обувь шьется из шкур домашних и диких оленей. Мужская одежда состоит из малицы (глухой одежды мехом внутрь с капюшоном и рукавицами), маличной рубахи, сшитой из сукна, и совика (верхней одежды мехом наружу). Женской одеждой является ягушка — распашная двухслойная шуба мехом внутрь и наружу. Пищевой рацион лесных ненцев составляют дикоросы, рыба, дичь, мясо лося, дикого и домашнего оленя.
Основой социальной организации является род. Счет родства ведется по отцовской линии. В прежние годы запрещались браки между представителями одного рода и браки с иноплеменниками, хотя уже в XIX в. были нередки межэтнические браки лесных ненцев с восточными и северными ханты. В основе религиозных представлений лесных ненцев лежат анимистические представления: вера в духов, населяющих окружающий мир. Центральным святилищем является озеро Нумто ("божье озеро"), на одном из островов которого (Нгоях — "островсердце") приносились жертвы языческим богам. По легенде, в озеро превратился сброшенный на землю сын верховного небесного бога Нума — Нумгибой. Прежде на юговосточном берегу острова-Сердца стоял ряд деревянных фигур духов каха (хэхэ). Божеством нижнего мира, повелевающим болезнями и смертью, является Нга (Нгомулик). Через своих слуг, злых духов — нгылека, Нга насылает на людей болезни, а сам пожирает души умерших. Круговоротом природных явлений, жизнью на небе и земле правят Нум-Нися ("небоотец") и ЯКати ("землябабушка"). Важное значение имеют "земные" духи — хозяева воды и леса, духихозяева урочищ и территорий (каха), духи покровители жилища (например, МятыКати — "бабушка дома").
Историческая судьба разбросала народы уральской языковой группы по огромной территории Евразии... И к XV веку они оформились в древние народности, сформировав в том числе и этническую карту Урала и Зауралья.
По соседству расселились народы алтайской языковой семьи (башкиры и татары), а позднее и индоевропейской – русские, украинцы, белорусы.
Что касается Западной Сибири, то примерно около трех тысяч лет назад на юге её проживала многочисленная общность людей, обобщенно называемая древние угры. Объединяло их то, что они находились в одинаковых природных условиях (занимая сходные экологические ниши), имели общий характер хозяйствования (скотоводство, в том числе коневодство и земледелие), язык и верования. На рубеже II и I тысячелетий до нашей эры началось размежевание угорской общности. Не последнюю роль в нем сыграло изменение климата Евразии – на севере, в лесах он стал более влажным, чем в степях и лесостепях, где преимущественно и жили угры. В этих условиях одна группа (предки будущих венгров) стала переходить к пастбищному кочевому скотоводству, а другая, без которой не было бы современных манси и ханты, – начала продвигаться на Север. Путь этот занял, очевидно, более тысячи лет. Археологические памятники на юге лесной зоны Западной Сибири, которые можно уверенно сопоставить с традиционной культурой манси и ханты, датируются именно первыми веками новой эры. К середине I тысячелетия угры проникли в европейское и азиатское Приуралье, достигли в Европе верховий Северной Двины и Печоры, а в Азии – устья Оби.
Как этносы манси и ханты сложились в результате смешения местных племен уральской неолитической культуры с угорскими племенами, которые продвигались на север через степи и лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана. Сочетание культур таежных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов в культуре народа сохраняется и поныне. В силу исторических обстоятельств двум столь несхожим этнокультурным общностям суждено было не только соприкасаться, но и взаимодействовать в течение многих веков.
Значительная часть угорских племен позднее покинула Урал и Северо-Западную Сибирь: одни включились в поток Великого переселения народов и были ассимилированы ими, другие задержались в лесостепи Южного Урала дольше и в конце IX века н.э. пришли в Паннонию под именем венгров (Зыков, Кокшаров, Терехова и др., 1994. С. 18): именно они являются самыми близкими родствен¬никами по языку современным уграм Западной Сибири. До сих пор в европейских языках есть обозначения для тогдашних пришельцев: "огры" или "унгры".
В традиционных культурах существуют представления о народах-соседях, разделяемых (в зависимости от реальной ситуации) на врагов или союзников, конкурентов или партнеров — обо всех, с кем данный народ вступает в любого рода контакты. В комплекс характеристик представителей иного этноса, включаются, прежде всего, внешние отличия, поведенческие стереотипы, отмечается своеобразие одежды, хозяйственной деятельности, образа жизни. Народы по-разному оценивают и интерпретируют те или иные исторические события. Примечательно с этой точки зрения выглядит «портрет» русских в глазах тех, кого сами они в ходе многовекового освоения Сибири называли «туземцами», «иноверцами», «инородцами» и пр.
К «русским» (хант. — русь/рущ, манс. — руч, лес. нен. — сусса) обские угры и лесные ненцы относили «все цивилизованные народы», т. е. некоренных жителей Сибири. Ненцы, в отличие от обских угров, к «русским» причисляют татар; даже появившиеся недавно в Пуровском районе «лица кавказкой национальности» именуются «русскими черными». Северные ханты и манси, у которых было известно деление на фратрии Пор и Мось, причисляют «русских» к группе Пор (послан) ех/махум, как и прочих пришельцев (т. е. «не местных», «не чистых»). По объяснению северных хантов, «русская земля» или «земля белого царя» находилась на западе, на «темной стороне — там, где заходит солнце», поэтому «русские» отнесены к Пор (послан) ех как группе, связанной по происхождению с отрицательной героиней угорского фольклора — Пор нэ (иногда определяемой как Баба-Яга). В то же время зырян, также пришельцев с запада, они причисляют к Мось ех, поскольку фратрия Мось в большей степени связана с западным миграционным потоком.
При характеристике представителей «чужого» народа отмечаются, прежде всего, черты, не соответствующие нормам и стереотипам данного этноса. Например, обские угры считают тундровых ненцев хорошими оленеводами, в фольклоре они выступают соперниками в борьбе за территории, оленей и женщин; светлые, с огромными глазами зыряне характеризуются, как предприимчивый и хитрый народ, русские.
История делится на мось пораин — сказачное время, катра пораин (ис пораин) — старое время, «царское время», «советское время». В угорском фольклоре широко представлены так называемые русь мось пораин — «русские сказки» или точнее «сказки русского времени». Основными в данных сказках можно назвать лишь несколько объектов: русский Царь (Хон), священник («старейший поп с большим серебряным крестом на груди» [Мифы 1990: 77]), казаки, купец, корабль/пароход, бумага (документ), ярмарка, водка.
В композиции этих сказок белый царь, пароход появляются лишь в конце.
В сказках появляются домашние животные, в одном из хантыйских мифов о сотворении сам Нум-Торум, наряду с прочими божественными тварями, создает коров и овец. Сами боги нередко величаются эпитетами типа «Желанный Богатырь — Купец Нижнего Света, Купец Верхнего Света», обладающие «дорогим имуществом русского человека, дорогими товарами русского человека», ходящими «по веселой купеческой дороге». Как правило, бумага, ниспосланная Верховным богом (упавшая с неба) герою, содержит указания на те или иные нормы поведения людей, систему запретов и законов. В одном из сказаний «бумага с золотыми ветвями писания» выполняет роль предписания-назначения, согласно которому главный герой в «кукольном веке» становится божеством — «царем с данью весенней белки, царем с данью осенней белки» «на всей священной земле, изогнутой в виде круга», ему самому предназначено «нескончаемую кровавую жертву со стрелы принимать, нескончаемую кровавую жертву с лука принимать».
На медвежьих игрищах появляется Микол Торум, с крестом из двух палочек, обмотанных тканью, в руках. Выход его напоминает русскую плясовую. Участники праздника (маски) высмеивают священников и попов, обличая их в жадности, пьянстве и распутстве. В обязательные ритуалы обливания водой на медвежьем празднике встраиваются часто инсценируемые сюжеты русской бани, стирки белья, доение коровы.
В фольклоре (в ранних мифах и преданиях) лесных ненцев сюжеты, связанные с русскими, не представлены, за то в преданиях и песнях, воспроизводящих исторические события конца XIX и особенно начала XX вв., их более чем достаточно. В целом российско-советская история в интерпретации лесного ненца О. Дянсюта Айваседа представлена так: «Лесные ненцы долго воевали с капи (селькупами), которые пришли на земли ненцев и часто грабили стойбища, уводя оленей и женщин. Ненцы собрались вместе и оттеснили врагов на Таз, пока шла война с капи, в устье Оби русские основали острог. Тундровые и лесные ненцы, собрав огромное войско, предприняли попытку взятия крепости, но им удача не сопутствовала. Если бы они выбили русских из Обдорского городка, то двинулись бы дальше на Москву. Однако время было упущено. Тут пришел Ленин, вероятно, он был трусом, так как стал с ненцами договариваться (если бы он был храбрецом, то пошел бы войной на ненцев), и ненцы обещали, как и русскому царю, платить ему ясак в Сургут». В преданиях, связанных с периодом установления советской власти в Сибири и «раскулачивания» (30-е гг.). Лесные ненцы из рода Найвахи Пяк Хошемеля и Ылыйкапчу были предводителяли восстания 1935-36 гг., в рассказах о них русские фигурируют как «острошапочники».
Хотя известны случаи использования обычных фабричных кукол в качестве божеств. Божество Русь ики (Русский старик) «возил в нартах» А. Аляба (войкарские ханты), с тех пор как увидел во сне, что кукла едет верхом на белом олене. «Одна шаманка поставила куклу в святой угол вместе с другими духами, смотрят, а кукла курит». Новоявленному божеству шилась шапка из пешки и «пальто» из сукна, жертвовались белые рубахи и ткани, папиросы. В поздних сказках русские боги оказывались сильнее местных угорских /божков. В одной из сказок: «Жена одного из местных божков, зовет мужа и его брата Ими хилы на Большую Обь на рыбалку, большой рыбы ей захотелось. Брат и сам не хочет идти и их не пускает: «Всегда маленькую рыбу ели». Уехали, чум на берегу поставили. Едут большие лодки по Оби на гребях, жена местного духа с русским парнем кокетничает, он ей платки дарит. Сговорились убить мужа. Узнал Ими хилы о гибели брата, день и ночь плачет. Осенью русский парень с караваном ушел, сноха спряталась. Решил разыскать Ими хилы наказать убийц, погнался за русским парнем. Убегает от него русский, с неба железная лестница спустилась, колокольчиками звенит, парень по ней в небо забрался, Ими хилы за ним. На небо забрались, там русский бог: «За чем русского гоняешь, я его не отдам». Рассказал ему Ими хилы, как все было, отвечает русский бог: «Раз баба все затеяла, ты ее убей, а русскому парню мизинец отруби». Ненецкие шаманы напротив оказываются сильнее русских богов.
Опубликовано в: Русские старожилы: Материалы III Сибирского симпозиума "Культурное наследие народов Западной Сибири", 11-13 дек. 2000, г. Тобольск. - Тобольск-Омск, 2000. - С. 97-100.
Е. В. Перевалова.
Понятие рода вполне можно обозначить как самоопределение человека во времени и пространстве. Во временном отношении родовая принадлежность связывает людей с их предками и потомками, устанавливает преемственность поколений. В пространственном смысле родовые узы объединяют всех ныне живущих сородичей, где бы они ни находились, какие бы земли ни занимали. То есть в первом случае человек оказывается причастным к истории своего народа, во втором – к родной земле. Без понятия "род" невозможно представить, как отдельные люди образуют народ. Иначе говоря, народ – это совокупность взаимосвязанных родов. К сожалению, тот, кто привык рассуждать о "разложении родового строя", не вполне осознает это обстоятельство. В действительности с развитием культуры род не исчезает, он просто изменяет свои очертания.
По-ненецки род называется еркар. С вопроса "еркарар нгамгэ?" (какого ты рода?) начиналось знакомство людей в тундре. Принадлежность к роду – важнейшая характеристика человека, определявшая как его собственное поведение, так и отношение к нему окружающих. Не случайно в ненецких сказаниях герои носят не личные имена, а родовые названия: например, Харюци-вэсако – Старик рода Харючи, Нюдя Яптик – Младший рода Яптик и др. И дело не столько в том, что "настоящие" имена не принято было произносить вслух, сколько в том, что "безродный" просто не считался человеком. При этом ненцам вовсе не свойственно коллективное поведение, напротив, в конкретных поступках каждый человек полагался, прежде всего, на собственные силы, а в фольклоре наличествует образ героя-одиночки. Принадлежность к еркар определяется по отцовской (мужской) линии. Как уже говорилось, ненецкий род экзогамен – внутри него запрещены браки. В прежние времена каждый род владел определенной территорией, в пределах которой находились святилища и кладбища: в наши дни именно по священным местам – родовым хэ-бидя-я – можно проследить картину старых родовых земель. Благодаря непрерывному кочеванию, численному росту или сокращению ненецкие роды разделялись на части, приобретали новые названия, меняли родовые территории.
Количество родов сибирских ненцев в течение последних столетий заметно возросло: если в XVII веке их было 19, в конце XIX – более сорока. В целом известно около 90 ненецких родов и родовых групп, большая часть которых (около 80) проживает в Сибири.
Появление нового еркара было, как правило, следствием обособления части прежнего рода на новой территории. Его название происходило обычно от имени (прозвища) родоначальника или старшины. У ненцев есть немало коротких преданий о возникновении родовых имен.
Вся популяция лесных ненцев исторически подразделена на 7 субпопуляций, названия которых определяются названиями поселков или факторий, вокруг которых сконцентрирована та или иная группировка: Тарко-Сале, Харампур, Халясавэй, Варьеган, Вынгапур, Сытомино, Нум-то. Кроме того, лесные ненцы делятся на четыре основных рода: Пяк, Айваседо (Нгэваседа), Вэлло (Вылла) и Иуси. Они представлены с разной частотой в каждой из субпопуляций. Дисперсный характер расселения лесных ненцев по берегам многочисленных рек и озер с давних пор определял у них структуру брачных связей. Род у лесных ненцев представлен группой родственников, ведущих счет родства по отцовской линии. Представители родов вступают между собой в строго регламентированные, экзогамные брачные отношения.
Заметно увеличилось число смешанных браков с селькупами Каткелевыми, Агичевыми и ханты Казымкиными в таких населенных пунктах, как Харампур, Халясавэй, Варьеган. Кроме того, участились браки с некоренным населением.
Благодаря столь обширной системе родства каждый человек оказывается связан непосредственными или формальными узами со всей тундрой: по линии отцовского родства – с одной половиной сообщества коренных жителей, по линии матери – с другой.
Селькупский род состоял из группы родственников по мужской линии. В свою очередь, роды были объединены в экзогамные фратрии. Система родства является переходной между английским типом и типом омаха.
Ко времени присоединения Сибирского ханства к Русскому государству в конце XVI века манси жили родоплеменным строем, пережитки которого сохранились вплоть до 1930-х годов: например, известное деление на тотемические фратрии Пор и Мось. Схема, аналогичная фратриальной схеме разделения манси на "поколения", была и у ханты (описана М.Б. Шатиловым в 1931 году). Он указывал, что ваховские остяки, например, считают своими предками двух братьев-богатырей. Братья жили первоначально вместе, но затем поссорились из-за золотого орлиного пера и разошлись в разные стороны. За одним братом последовала одна половина племени, за другим – другая. Одного брата звали Сайпги – что значит "гоголь". От него происходит род ларьякских Прасиных; другого – Кулькояк-Чебак, от него пошел род гамкиных Прасиных. Эти роды считаются среди ваховских ханты основными, а все остальные роды распределяются по этим двум подразделениям.
В то же время отсутствие явных родовых делений в обско-угорском обществе и перечней обско-угорских родов в сохранившихся документах некоторые исследователи оценивали как свидетельство распада родовых отношений в этот период. На наш взгляд, такое трактование ситуации нельзя считать верным как минимум в силу совершенной очевидности соблюдения экзогамности браков. В.Ф. Зуев так пишет об этом: "За грех почитается взять себе в жены девушку из того же роду, коего фамилию сам прозывается, которая по мужикам у них счисляется".
Возможно, многих исследователей смущало то, что у ханты и манси в XIX веке не было четкого термина "род". Признаком рода являлось родовое имя, восходящее к имени предка. В.Н. Чернецов, в частности, отметил три категории родовых имен: имя тотемного животного или птицы (древнейшая категория); имя предка-богатыря; прозвище, вытеснившее родовое название.
Можно говорить о несинхронном развитии генеалогических групп или характерных признаков – самосознания, культа предка – родоначальника и знака, выраженного в тамге, татуировке или орнаменте. Одни группы, а вместе с ними знаки, культы и самосознания исчезли, другие дробились и давали ответвления. Кроме того, вследствие социального развития общества, отдельные группы становились как бы первенствующими среди остальных и с развитием территориальных связей передавали всей территориальной группе свой знак и культ своего предка.
Один из признаков рода – родовое кладбище. Еще В.В. Бартенев, К.Ф. Карьялайнен писали о родовых кладбищах северных ханты. К сожалению, большинство данных относятся не именно к родовым, а к кладбищам определенных селений манси и ханты. Но зато они достаточно хорошо изучены: к примеру, установлено, что каждая фамилия имела свой ряд могил и поминальный костер. В данном случае можно говорить не о родовых, а о кладбищах однофамильцев или жителей одного селения. Возможно, в прошлом каждая генеалогическая группа имела свое место погребения.
Признаком рода считается и родовая собственность угодий. На этот счет сведения в литературе самые разноречивые. Наиболее ранние авторы сообщают о семейном
и общинном пользовании землей, причем под общиной чаще всего понимается общность жителей поселения. Неизвестный автор XVIII века, описывая северных ханты, указывает: "Не токмо волость, но и каждое селение свое известное место или дистанцию имеют по древнему обычаю". По данным М.А. Кастрена, у северных ханты "каждое семейство... имеет свои особенные рыболовные и звероловные участки", которые отводит ему старшина вместе с общиною. Однако литература второй половины и конца XIX века неожиданно наполняется сообщениями о родовых угодьях у ханты и манси.
Признаком рода являются также народное собрание и институт родового старейшины, подтверждение существования которых можно найти в фольклорных произведениях. Там же говорится об общинных домах, где проходили праздники и собрания воинов. В мансийском фольклоре общественный дом – это "гостевой дом", или "танцевальная изба", – для проведения медвежьих плясок фратриального характера либо свадеб.
Вероятно, в мирное время в общественной жизни ханты и манси большую роль играли старики – "седовласые старцы", составлявшие ядро существовавшего, вероятно, в глубоком прошлом народного собрания. С присоединением Сибири к России в XVI – XVII веках институт "старшин", "князцов, лучших людей", "сотников", "десятников" (а также унаследованных от времени татарского владычества "мурз", "есаулов" и пр.) и прочих должностных лиц в значительной степени был развит русской администрацией, использовавшей этих людей для управления Западной Сибирью и сбора ясака. Они выделялись среди общей массы умом, характером, относительным богатством, приобретенным отчасти в результате военных действий, отчасти от эксплуатации соплеменников, в значительной мере – благодаря льготам и подачкам царской администрации. Часть таких лиц происходила из старинных, влиятельных благодаря своему происхождению семей: Тайшины, Артанзеевы, Алачевы. В описаниях ученых говорится, что богатые князцы имеют от 100 до 1 000 оленей; у богатых остяков – 3-4 жены, у "маломощных" – по одной жене.
В.Ф. Зуев указывал, что "князцы" разделялись на простых и жалованных грамотами от государей, власть их была наследственной, но те и другие мало чем отличались от простых людей, разбирали отдельные обиды и ссоры и жили своими промыслами. В случае отсутствия наследников "князя" выбирали из числа лучших и умных людей, обычно из богатых, которых особенно уважали за их богатство.
Еще одним признаком рода является кровная месть. Упоминания о ней С.К. Патканов и В.Н. Чернецов обнаружили в фольклоре, но документальных подтверждений о существовании последней в XVIII–XIX веках не обнаружено.
Своеобразие родового строя обских угров еще раз показывает, что при общем характере развития социальных отношений у разных народов выявляются их специфика, оригинальность проявления этой универсальной линии развития. Народы Сибири еще сравнительно недавно переживали стадию первобытнообщинных отношений. У многих из них были зафиксированы пережитки родовых отношений.
Использованы материалы:
© Департамент информационной политики Ханты-Мансийского автономного округа - Югры, 2008.
© А. Балин, В. Гончаренко, А. Дементьев, М. Зенько-Немчинова, А. Мариничев, Е. Пушкарева, С. Савин, А. Тихомиров, О. Ушаков, фото, 2008.
© Е.М. Главацкая, Е.В. Вершинин, И.Ю. Захарова, редакторы-состовители, 2008.
© ООО "Баско", оформление, 2008.
Нередко в работах историков и этнографов, посвященных завоеванию и освоению Сибири русскими, используется термин "колонизация".
Говоря о колонизации как о способе освоения новых пространств военным и административно-хозяйственным образом, следует все же понимать, что смысл этого слова отражает прежде всего процесс создания колоний и вывоза их ресурсов в метрополию. Колония при этом остается территорией "второго сорта", не относящейся к государству-метрополии, как, например, Индия в эпоху ее подчинения Великобритании.
Поэтому, употребляя термин "колонизация" в отношении русской экспансии (на запад, восток или юг), следует делать оговорку, поскольку "континентальный" способ освоения пространства, в отличие от "морского", предполагает присоединение захваченных или освоенных территорий на правах провинций в составе государства. Жители новых уездов и волостей автоматически становятся российскими подданными со всеми (в идеале) правами, чего нельзя сказать о населении колоний: индиец или коренной североамериканец не считался гражданином Великобритании в ее бытность мировой колониальной империей.
Что касается расширения Русского государства на восток, то начало первым торговым контактам с угорскими народами было положено новгородцами в XI веке. Москва, как и в других случаях, перехватила у них инициативу, однако права русских на торговлю и сбор дани с угорских народов Урала оспаривало Сибирское ханство (династии Тайбугинов, затем – Шейбанидов), или Синяя Орда. Военное противостояние окончилось разгромом последнего в конце XVI века, в результате чего угорские народы Урала и Зауралья были приведены к "шерти" – присяге на государево имя и обложены государственной пушной повинностью – ясаком (что в переводе с тюркского означало "закон, устав, уложение"). Очень многое из системы управления народами Урала русские заимствовали у своих предшественников – сибирских татар. В частности, территории, населенные манси и ханты, были поделены на ясачные волости, а те, в свою очередь, на сотни, во главе которых стояли сотники, "лучшие люди", мурзы – представители местной знати.
Земли Урала и Сибири ко времени их "открытия" русскими и лет триста после были богаты пушным зверем. Мех, пушнина и "мягкая рухлядь", как в старину его называли, предопределил судьбу манси и ханты в структуре Российского государства на ближайшие три века. Они стали основными поставщиками пушнины. Спрос на дорогие меха в России не иссякал – шкурки являлись одной из доходнейших статей торговли государства с зарубежными странами. Ни одно посольство из Москвы не отправлялось без роскошных мехов в дар иностранным правителям. Расходы на Северную, победоносную для России, войну со Швецией в значительной степени покрывались за счет торговли пушниной, поставляемой народами Сибири и Урала. Государство установило строгую монополию на меха, начиная с XVI века, и требовало от ханты и манси платить ясак именно шкурками даже там, где добыть их было крайне сложно.
Те группы манси и ханты, которые жили в постоянном контакте с русскими переселенцами, крестились добровольно и под настойчивыми уговорами миссионеров соглашались на уничтожение изображений своих божеств (духов) и тотемов. В ряде случаев они старались сохранить эти предметы культа, спрятать, подменить свежеизготовленной копией, а то и дать вооруженный отпор миссионерам.
Часть ханты и манси испытала влияние деятельности исламских проповедников и категорически отказывалась не только принять крещение, но даже слушать проповедь миссионера. Попытки заставить ханты одного из стойбищ выйти из юрты, где они заперлись при появлении миссии, закончились схваткой, в ходе которой большое количество ханты и три человека из команды Филофея Лещинского получили серьезные ранения. Сам глава миссии избежал ранения только по счастливой случайности.
Впрочем, были исключения... Манси, также как и ханты, являются представителями уральской контактной расы, но в отличие от них, более европеоидны внешне – был распространен даже светловолосый тип. Кроме того, часть манси, населяющие низовья реки Тавды (Кошуцкое княжество, например), к XVI-XVII векам уже занимались земледелием, выращивая в пойме рожь и полбу. Учитывая некоторое внешнее сходство и близость экономического уклада, русские не встречали активного сопротивления со стороны этих племен вогулов (манси) и постепенно ассимилировались с ними. Вогульские корни в некоторых фамилиях сибиряков и уральцев как раз и отражают следствие ассимиляционных процессов: Матыковы, Кынчины и др. О вогульском прошлом говорят и названия сел и деревень: Чандыри, Тормоли, Янычково, Бильтино и многие другие. Потомки некогда могущественного Пелымского княжества, наводившего ужас на города Урала и крестьян строгановских вотчин, постепенно перешли к оседлому образу жизни и обрусели. Известный исследователь В. Павловский в 1907 году в работе, посвященной манси, писал: "Итак, вогулы не вымирают, а даже замечается прибыль среди них, но они, безусловно, исчезают как отдельное и своеобразное племя".